Человеческие потери ВС РФ: 70000 – 80000

Давно не было публичных данных от Пентагона: человеческие потери ВС РФ от 70 000 до 80 000.

Насколько это большие цифры?

Начнём с того, что потери противника распределяются неравномерно – срочники в боевых действиях не участвуют, а ВМФ и ВКС почти не несут потерь в числах личного состава, за исключением морской пехоты.

Таким образом, почти все российские потери распределены между Сухопутными войсками, ВДВ и Морской пехотой ВМФ.

Их суммарная численность, за исключением срочников, не должна превышать 250 000 – примерно 190 000 было задействовано до интервенции 24.02, почти вся сухопутная военная мощь РФ.

Здесь нужно остановиться и написать, что все вышеуказанные числа – неправильные, это преимущественно достаточно грубые оценки, сравнивающиеся между собой, что увеличивает погрешность и не дает возможности оценить потери точно. Также это не позволяет оценить текущее количество российской группировки, поскольку противник компенсирует потери в какой-то степени за счет новых рекрутов и наемников.

Но эти американские оценки дают достаточно приближенные представления о том, о каком масштабе потерь вообще идет речь. С большой долей уверенности можно утверждать, что ВС РФ “сточило” критическое количество своих пехотных подразделений, потому что именно на пехоту пришелся основной удар.

Видим ли мы подтверждение этому в реальности?

Я думаю, что мы видим. Уход российских войск в начале апреля с Севера дал ВС РФ возможность перегруппировать войска и сконцентрировать их на более удобных участках фронта. Это было правильным стратегическим решением, потому что в конце концов привело к очень тяжелому маю и июню для наших войск – мы были вытеснены за Северский Донец и потеряли Лисичанский район.

Однако потери от наступления продолжали давить на российскую военную машину, и сейчас, в августе, мы уже не видим успехов. Противник завязывает на подступах к Бахмуту, а с Севера был оттеснен в сторону Изюма – очевидно, что текущая группировка ВС РФ уже не имеет того преимущества, которое давало бы ему возможность не только наступать, но и удерживать текущие позиции в определенных местах.

Таким образом, ВС РФ снова, впервые с застревания на Севере, столкнулись с кадровым боттлнеком – текущая линия фронта все сложнее удерживается.

Однако приведет ли это к тому, что ВС РФ в ближайшие месяцы станет самостоятельно сокращать линию фронта и отходить, например, с правого берега Днепра, чтобы вновь сконцентрировать войска на Донбассе? Вряд ли.

Проблемы, существующие в украинских вооруженных силах, достаточно существенны, чтобы серьезно ограничить наши способности к наступлению – по состоянию на сегодняшний день мы наблюдаем патовую ситуацию.

Но есть ли положительный тренд по отношению к возможностям обеих сторон?

Я думаю, что есть. Понемногу набирает обороты качественная зарубежная подготовка военнослужащих, мы получили эффективные противорадарные ракеты. А GMLRS дает нам возможность методично бить по складам РАО, местам хранения техники и концентрации личного состава, а также по мостам через Днепр и понтонам, существенно усложняя логистику.

Но этого недостаточно.

Мы стоим перед достаточно тяжелым испытанием – нам необходимо провести успешную наступательную операцию, равной которой до сих пор не было в современной истории Украины.

Мы не сможем находиться в stalemate-и годами, социум и экономика не выдержит долгосрочной войны на истощение в ожидании, когда мы наконец-то научимся наступать. У нас есть окно возможностей меньше календарного года, и без существенных успехов усталость будет подталкивать нас к фиксированию мирного соглашения на том, что имеем – и это будет поражением, которое заморозит конфликт на неизвестный срок.

Эта половина года закладывает наше будущее на десятилетие. Мы не имеем права ее упустить.