Тарас Чмут, глава фонда «Вернись живым» дал 75-минутное интервью «Украинской правде». Репутация и глубокая погружённость в проблемы украинской армии позволяют ему обладать авторитетом в тех вещах, которые он озвучивает.
В контексте складывающейся ситуации на фронте и информационной сфере однозначно считаю, что это должны посмотреть в первую очередь высокопоставленные лица в Украине.
Здесь текстовая выжимка в трёх постах, хотя, посмотрев интервью целиком, понимаю, что и этого не достаточно, чтобы передать всё содержание, которым насыщено интервью.
Поэтому понадеюсь, что все, кого это может касаться, найдут 75 минут.
Сейчас нужно дожить до весны: с теплом, со светом, с энергетической системой и, желательно, с фронтом, который не посыпался, так как это сейчас наибольший вызов.
Несмотря на то, что мы понимаем, что [Донецкий фронт] — это приоритет, несмотря на то, что все — от президента до комбатов/комбригов понимают, что это самая активная зона боевых действий, мы продолжаем там отступать, и никто не может с этим ничего сделать.
Россия масштабирует свои сильные стороны, а мы ничего не делаем или не можем решить проблемы с нашими слабыми сторонами. <…> Если почитать отчёт по итогам этого года конкретно по ОТГ «Донецк», то у нас огромные потери территорий. И это не из-за того, что мы не боремся за эти территории, мы кладём огромное количество людей, за эту землю, но мы не можем остановить [наступление], и в этом проблема.
На сегодня непосредственно потенциала сходу захватить какой-то из городов (Херсон, Запорожье, Днепр, Харьков) у россиян, очевидно, нет. Это огромный ресурс. Но та стратегия истощения ВСУ, которую они сейчас реализовывают, при отсутствии исправления нашей главной проблемы — а это хаос в управлении войсками — приведёт в какой-то момент к тому, что мы можем посыпаться на фронте таким образом, что это будут не посадки и километры, а бригадные районы обороны — это будут десятки километров одномоментно. И если то, что сейчас есть, год назад звучало немного так «вы нагнетаете», то сейчас все такие смотрят на карту и думают: что происходит, месяц за месяцем, почему никто ничего не делает? А не то чтобы никто ничего не делал — просто сделать не могут.
[Почему с этим ничего не могут сделать?] Хаос управления является определённым следствием действий и решений, которые мы принимали в предыдущие годы. Откладывая в своё время законы про мобилизацию, откладывая адекватные кадровые назначения, удерживая на должностях определённых лиц, и давая им второй шанс, третий шанс, пятый шанс, пряча их где-то в академиях, потом возвращая и т.д. <…> мы порождаем хаос в управлении войсками.
Одна из бригад, с которой мы работаем, имеет 24 приданых подразделения. То есть комбриг, имея свою полосу обороны, имеет 24 разных подразделения или части, которыми он должен управлять. Можно ли это сделать эффективно? Никогда. Можно ли эффективно вести боевые действия, даже оборонительные, имея такой хаос людей, подразделений, возможностей и т.д.? Невозможно. Но это наша реальность.
Мы закрываем дыры на фронте придаными подразделениями, обнуляем этих людей, за это время где-то находим следующих — мобилизуем, обучаем, забираем их тех, кто на восстановлении, и закрываем снова эти самые дырки. Стратегически проблема управления войсками не решается.
Мы поговорили про корпусную систему, сформировали несколько армейских корпусов, но корпусы не воюют своим набором войск. У нас бригады не воюют своим набором войск. У нас батальоны разрывают на ротные тактические группы и ими закрывают фронт. И это порождает хаос в управлении. Когда на бумагах на участке фронта людей много, как будто и оружия много, и техники много, и боеприпасы им дают, а фронт сыпется. Сыпется не из-за того, что они не воюют, а из-за того, что хаос в управлении. Мы должны это решить, иначе мы проиграем войну.
[Кто это должен решить?] Вся вертикаль, которая управляет войной. Президент, министр обороны, главнокомандующий, начальник Генштаба, командующие родов и видов войск, ОСГВ/ОТГ и далее вниз.
Где-то в связи с войной в армию пришли суперкрутые люди с гражданского сектора, которые ранее никогда бы для себя не выбрали армию, и они там делают нереальные вещи. Где-то наоборот: мы мобилизовали старые кадры — генералов, полковников, офицеров — которые приносят ту культуру старой армии, в которой они когда-то служили: где важнее наличие бирки, а на содержание, где журнал боевой подготовки важнее, чем проведение боевой подготовки. К сожалению, таких людей много и почему-то они на руководящих должностях, как правило. <…> Когда-нибудь журнал учёта мыла должен умереть.
[Ложь, массовое недоверие, «круговое наебалово», как говорит Кирилл Верес. Почему так?] Руководитель вместо того, чтобы воспринимать правду, хочет слышать позитив, а кто приносит негатив — вылетает с должности, независимо от того, объективно это или нет. Это порождает круговое искривление информации, это порождает потери территорий, людей, техники, имущества.
Частично из-за этого мы сейчас имеем такую ситуацию на поле боя, потому что на всех уровнях принято докладывать, что всё хорошо, всё держится, позиции наши, а на самом деле это не так. Очень мало людей в армии, которые могут смело сказать главкому или другим правду.
Государство должно принимать нужные и правильные решение, а не те, которые «хотелось бы». Мы затягиваем с мобилизацией. Как результат, когда-нибудь мы будем иметь и решение [о мобилизации], и ещё большие проблемы на фронте. Это отсрочка неизбежного. Может быть, мы примем это решение, когда будем вести битву за Киев или уже за Правобережье. Но в нынешних условиях отсрочка этого решения приводит к потере людей, техники и территорий.
[Возможен ли гейм-ченджер в этой войне?] Возможен, он называется люди. Мы смотрим в технологии. А должны смотреть в людей. Люди решают, люди воюют, люди используют технологии. Нужно кардинально менять обучение и подготовку, нужно проводить большую кадровую реформу и трансформацию Сил обороны, нужно перестать надеяться на чудо технологий и вкладывать ресурс в чудо людей, которых у нас ещё много, которые ещё мотивированы и могут давать чудо-результат на поле боя и на войне стратегически. <…> Нам нужно повернуться лицом к людям. Когда-то, вступив в должность, это сказал Валерий Залужный. Прошли года, и мы снова должны сделать человека главным на поле боя и в системе Сил обороны.
Проблема в том, что мы не строим институций. У нас всё держится на фамилиях. На фамилиях фамилий. На тех, кто с тобой переходит из должности в должность, из должности в должность. Это наша большая проблема как государства. Силы обороны — не исключение. Не должно быть такого, что мы ставим кого-то угодного кому-то, лояльного кому-то, а он подтягивает свою лояльную команду под себя, потом проходит время, мы это всё меняем на другую лояльную команду, только с другого лагеря. Мы должны строить институции — не фамилии.
Люди, которые отдают приказы, очень часто не понимают, что кому они отдают. Они не слушают, не слышат, не могут воспринять то, что им говорят, что это подразделение не выполнит этот приказ, так как у него нет людей, ядра, достаточного количества техники, и мы просто положим этих людей. К сожалению, доверие между звеньями руководства ВСУ нарушено — как вертикально, так и горизонтально.
Все знают истории [даже по батальону Сергея Филимонова «Волки да Винчи»], какие приказы им отдавались. Это просто неадекватные задачи. Их невозможно выполнить, а задача ставится — то есть человек, который её формирует, либо неадекватен, либо не соответствует этой должности, либо ему эту задачу поставили сверху. И здесь возникает вопрос: если сверху — почему он не говорит, что это невозможно? Что бригада не может освободить завтра Донецк (условно)? Что есть проблемы, недокомплект и т.д. Почему этого не происходит? Потому что автоматически ты вылетаешь с должности комбрига. Есть бригады, где главком за месяц лично менял дважды комбригов. <…> Может быть кто-то услышит наше интервью и сделает выводы.
Наш главный козырь — мы добро, и мы воюем за правильную вещь. А добро всегда должно побеждать зло. <…> Россия воюет не за отдельные районы каких-то областей, которые никто на карте мира никогда не найдёт. Россия воюет с коллективным западом за смену миропорядка, и за то, чем будет управляться будущее: силой или правом. (Это то, о чём мы с вами говорили в ролике (https://www.youtube.com/watch?v=Ll1SueboX9E), и что я постоянно повторяю, — прим.).
Если Украина проиграет, это значит, что <…> все страны должны идти к милитаризации, ядерному оружию и всем другим формам самозащиты, так как все договорённости, всё международное право не стоят ничего. И это полное изменение миропорядка, который существовал 10-20 лет назад. Если Запад хочет платить значительно бóльшую цену, то он получит свою войну в своё время. Пока воюет Украина — держится мировая демократия.
[Ощущает ли запад, что это экзистенциальная война демократий против автократий, что это и их война?] Нет. К сожалению, у меня была очень грустная поездка [в Америку]. Оторванность Америки от реальности, фокусирование на Палестине, Китае, Африке, Латинской Америке. Мы для них ни первый приоритет, ни второй, ни пятый. В значительной степени здесь играет роль географическое расстояние.
Но и для Европы мы не то чтобы первый приоритет. Непонимание поля боя, непонимание того, что они смотрят на войну прошлого, думая, что они готовы к войне будущего. Это не так. И это умножено на слабость в принятии решений, на засорённое инфополе, не в последнюю очередь из-за России.
Не имею ничего против НАТО. Но, по моему мнению, главной гарантией безопасности Украины является объединённое общество, которое опирается на сильную экономику и боеспособную армию.
Мы живём и воюем не за свои деньги. Так может с этим будем что-то делать, а не думать, равняется ли вступление в НАТО сильной экономике, боеспособной армии и объединённому обществу? Вот это должно быть в приоритете №1.
Заморозка войны — очень плохой сценарий для нас. Россия наебёт. Нужно дожимать. Как бы нам тяжело ни было, но нужно дожимать. Потому что на второй день перемирия мы начнём ругаться, кто больше воевал, кто больше возил, кто кому патриот, и начнём формировать политические списки, партии, рваться к власти. А Россия будет дальше вооружаться. Пройдёт какое-то время и она снова нападёт. И она не повторит тех ошибок, которые были в 2022 году.
Россия за счёт заморозки войны с нами будет требовать снятия санкций, открытия торговли, доступа к технологиям. Она выигрывает здесь больше. Это очень страшный для нас сценарий.
Одна из стратегических целей фонда «Вернись живым» на случай перемирия — неповторение большой войны 2022 года. Мы как страна на следующий день должны начать готовиться к следующей войне. И я очень боюсь, что мы не сделаем этот вывод, который должны были сделать в 2015-м. Мы выиграли время и этим не воспользовались. Россия выиграла время и этим воспользовалась, но допустила несколько больших ошибок, и мы пропетляли. <…> За счёт этого быстро не удалось. А дальше перешло вдолгую.
Нам очень повезло, что в своё время начальник Генштаба Муженко сформировал два корпуса резерва и они выстрелили в первые два месяца войны, так как людям, которых мобилизовали, было куда приезжать, во что одеться, где взять оружие и идти воевать. А в целом архитектура Сил обороны должна быть другой и она должна быть заточена под такую большую войну.
Никто не может объяснить, почему России нужно договариваться сейчас, а не через месяц, когда они, возможно, возьмут уже и Покровск, или через два месяца, когда они, возможно, выйдут на границу Днепропетровской области, или через полгода, когда они, возможно, возьмут ещё 100+ населённых пунктов.
Нам нужно иметь много козырей — это стратегическая задача. Не какая-то посадка, не этим должен главком заниматься. Курск — это стратегическая история. Африка — стратегическая история. А пока у нас фокус внимания на посадках и отдельных позициях, за потерю которых снимают не худших комбригов, ничего не будет.
